Муромов Петр Петрович

Мой дед Муромов Петр Петрович.

Родился в 1927 году, 1 января, село Поярково, Амурской обл., Михайловского р-на.

В 1941 году жил в Хабаровске по адресу  Большой аэродром. В августе месяце пошел работать на завод «Авторем-завод» учеником в отдел технического контроля – О.Т.К. После 3-х месяцев обучения мне было присвоено звание контролера 4-го разряда. Проработав 9 месяцев, я был вынужден уйти с завода из-за отдаленности места жительства и неимением подходящей обуви. Через некоторое время я пошел со своими сверстниками учеником в авиомастерскую, которая производила ремонт самолетов. Занимался ремонтом в основном истребителей: И-16, И-153 (чайка), ЛаГ-3, Як-7, и прочие.

Получив паспорт в 1943г., я уехал работать в сельскую местность, в совхоз «Восточный», Амурской обл. Работал прицепщиком на тракторе, потом пересел на сам трактор. Пахал по 12 часов в сутки, жил в вагончике. После 3-х месяцев уехал в Хабаровск.

В 1943 году в августе ушел добровольцем на флот. Прибыл во Владивосток, а потом на остров Русский – в учебный отряд.

После окончания 6-и месячного курса, по специальности – минер или «Гальванер», был направлен на корабль минный заградитель «Аргунь».

До начала войны с Японией, мы произвели минные заграждения во многих бухтах приморья.

Мина морская: 1926 г. По способу взрыва: ударно-механическая. По способу постановки: штерто-грузовая.

Вот такие мины 1926 года мы выставили для защиты уязвимых мест в приморье. Мы выходили в море вечером и до самых потёмок ходили в неизвестном направлении. В темноте выходили на место и начинали ставить минные заграждения.

Стоя на корме, старшина через определенное время командовал для спуска мины словами: Левая (с левого борта мина сбрасывалась в море), Правая (сброс мины с правого борта). Для того чтобы приготовить мину к постановке, её поднимают из минного погреба (она находится в безопасном положении) и приступают к приготовлению к постановке на заданное углубление от поверхности воды. Заданное углубление обычно 3 фута – это около метра.

Запальная команда состоит из Старшины и 4-х номеров. У нас старшина был Левшин,

1-й номер Баталов,

2-й номер Назаров Андрей,

3-й номер Грудинин Сергей

4-й номер Муромов П.П.

В мои обязанности входило вставлять в сахарную рвушку вместо деревянного кубика сахар и давать заданное углубление. Я доставал чугунный груз из гнезда отмерял, примерно, 1 метр на штерте и завязывал выбленочный узел, потом докладывал: 4-й готов, и так все докладывали когда мина была готова. Это происходило в полной темноте. Мину катили по рельсам к корме.

Мы поставили примерно 1000 мин. Все мины встали на заданное углубление. Ночь ставили мины, утром шли за новым запасом к складам их хранения, начинали погрузку, грузили до вечера, потом шли и ставили всю ночь. Утром начинали снова грузить. Отдыхали только во время движения за новым грузом, так же и питались сухим пайком. Так продолжалось 3-е суток.

После окончания этой работы, прибыли во Владивосток, пришвартовались к 33-ему причалу. Только думали отдохнуть и тут, по только что поставленному трапу, начали заходить офицеры пехоты и прошли прямо в кают-компанию. В это время был дан сигнал – «Корабль к походу изготовить». Вошедшие офицеры были командование бригады морской пехоты. Командир бригады – генерал-майор Трушин.

Через сутки мы отшвартовались от причала и взяли направление на юг, за нами потянулись 3 транспорта типа «Либерти» водоизмещением 10 тысяч тонн, за ними спец-охранение. Ночь на море полный штиль, тишина, все молчат, о чем-то думают. Но вот впереди показался огонек, он приближался и вот уже виден огромный пожар. Нам передали: проходим порт «Юки». Через какое-то время показался второй огонек. Сообщают, что это порт «Расин». Дальше показались 2 зарева – это был порт Сейсин.

Проходим в порт и швартуемся у пирса мола. Слышны взрывы и трескотня выстрелов. За нами прошел первый транспорт и начал выгрузку десанта. Установили минометы 129 мм прямо на пирсе и открыли огонь. Второй транспорт, проходя в том же месте, что и мы, подорвался на мине. Оказалось, что до этого момента американская авиация сбросила донную мину, чтобы запереть бухту от посещения кораблей. При взрыве с борта посыпались оглушенные воины. Наше командование срочно послало троих матросов искать портовый буксир. Наши подогнали буксир к транспорту, начали тянуть его к пирсу. Третий транспорт благополучно зашел и пришвартовался, начал выгрузку солдат морской пехоты.

Артиллерия нашего корабля главного калибра 130 мм пушки (4 шт.) открыла огонь по противнику. Днем началась жара, дым, нечем дышать, вонь. Высадившись перед нами группа капитан-лейтенанта Леонова (более 300 человек, удерживала мост, который отделял город от основной группировки японцев. А так же батальон майора Бараболько вел бои в городе, где были очаги сопротивления. В это время в устье речки появились солдаты японцы, которые вплавь перешли на эту сторону. Их накопилось более 100 человек, они могли ударить во фланг батальона. Но вот откуда-то ударили пулеметы, и вся эта группировка легла, как подкошенная. После боев их складывали в штабеля и поджигали корейцы – жители города.

Эсминец «Войков», отстреляв весь боезапас, начал выходить из порта. И тут из-за сопки по нему открыл огонь японский бронепоезд. Первый залп – перелет, второй залп – недолет, вилка, третий залп будет накрытие. Но наша артиллерия уже навела все данные и, открыв огонь, не дала японцам сделать третий залп. После второго залпа по бронепоезду японцы выбросили белый флаг: Сдаемся.

Наша авиация отличилась своим знаменитым приемом «Карусель», которым она пользовалась на Кольском полуострове. Тройка штурмовиков приближалась к японской группировке и начинала по одному самолету пикировать и сбрасывать бомбы, после чего уходила, а вслед за ней шла другая тройка, и так продолжалось весь день. Мы думали: каково им там терпеть. Один штурмовик, выйдя из пике, загорелся и упал в море. Наш катер подобрал троих летчиков, которые, придя на корабль, смеялись и говорили, что их сбивают в третий раз (дважды их сбивали на севере Кольского полуострова).

На второй день наша артиллерия продолжала бить по сопкам и мостам, и воины сопка за сопкой продолжали освобождать территорию вокруг города. На третий день была объявлена воздушная тревога. Японцы открытым текстом передали сообщение своему командованию: «Нас беспокоит крейсер «Серго Орджоникидзе» (так называли «Аргунь» раньше). Нам объявили ждать гостей. Вот показалась точка, она все увеличивалась. Приказ – открыть заградительный огонь. Когда камикадзе стал приближаться, поступил приказ – вести прицельный огонь, все перевели огонь в одну точку. Прямое попадание, самолет отклонился вправо и начал падать в море.

Жара, пот градом, снимаем каски с головы, а кругом все горит: склады, постройки, гаолян в штабелях. Очень душно. Группировка японцев сдалась. Нам разрешили выйти на берег.

Пленные японцы заполнили всю центральную улицу, их посадили на мостовую – 1500 человек, примерно. Они просят: сигареты давай, папиросы давай, а у нас этого добра никогда не было, а была махорка. Я свернул двойную цигарку, прикурил и отдал им. Махорка очень крепкая и они после первой затяжки начинали сильно кашлять, передавая другому. Солдат охранник смеется и говорит: «Ну, этой цигарки им хватит на целый взвод». А в городе продолжали стрелять стрелки-смертники, засевшие по крышам и в укрытиях.