ТРАГЕДИЯ НА БЕРЕГУ РЕКИ

За годы войны в Лобжанке, озерах и прудах развелось много рыбы. Однако вскоре ее запасы резко упали. И виноваты в этом не только такие «браконьеры», как мы с Мишей. Ведь теперь громом небесным заговорила повсеместно взрывчатка. Деревенские ребята настороженно относились к таким жестоким подаркам прошедшей войны. Мама категорически запрещала нам брать в руки любой найденный металлический предмет или кусок «мыла». Ведь любая железка могла оказаться взрывателем или гранатой, а «мыло» куском тола или иного огнеопасного вещества, изобретенного еще в древности китайцами. Этим добром густо была нашпигована вся земля Белоруссии.

Мы понимали, что возле деревни глушат рыбу и отдельные мужики из Реута, работавшие на городской смолокурне взрывниками. Но чаще всего делают это приезжие. Однажды я увидел группу парней, которые спешили к высокому берегу с… противотанковой миной. Плоско-круглая, она лежала в плетеной сетке. Нес ее крепко сбитый, плечистый хлопец.

Любопытству моему не было предела. Очень хотелось видеть, как срабатывает эта штуковина, останавливавшая во время войны даже могучую бронированную технику. И я побежал следом за ребятами, приехавшими из города Климовичи. Однако метрах в ста от реки остановился. И стал внимательно наблюдать за парнем, несшим мину. Вот он осторожно вытащил ее из сетки и положил на землю. И враз его окружила ребятня. Прошли считанные секунды - и вмиг все рванули от реки, остались на месте лишь двое.

И тут прозвучал страшной силы взрыв. Вверх поднялся высоченный столб воды, брызги которого достали и меня. Я вытер щеку и на пальцах обнаружил не только капли воды, но и песчинки. Стало как-то не по себе, по спине будто пробежали мурашки. И вдруг я увидел одного из парней, бежавшего от берега. Одной рукой он поддерживал живот, а второй вроде бы тащил какую-то веревочку и запихивал ее под рубашку.

- Рятуйте!.. Рятуйте! - кричал хлопец, уже поравнявшийся со мной. И я заметил, что пострадавший пытается засунуть в себя не веревку, а выпавшую из живота кишку.

Ужас охватил меня. И я бросился бежать домой. На одном дыхании преодолел несколько сот метров и оглянулся. Раненого не было видно. Он упал в траву.

Через пару дней я пошел к тому месту реки, где городские мальчуганы пытались глушить рыбу. Весь берег на десятки метров был завален речным сероватым грунтом. А там, где стояли подрыватели, образовалась широкая воронка, расширившая русло Лобжанки.

О жертвах происшедшей трагедии голодных ребят рассказывали в селе неохотно. Зачем травмировать сознание таких, как я? У меня и без того много дней перед глазами стояла ужасная картина: огромный столб воды и раненый, почти мой ровесник, мальчишка с диким криком «Рятуйте!»

Уже несколько лет прошло, как завершилась война. Однако по-прежнему продолжали там-сям взрываться оставленные мины, снаряды, бомбы. А капсюли, как таблетки, нанизанные на бумаге, были практически у каждого мальчишки. Играя в войну, мы часто использовали их, имитируя выстрелы из стрелкового оружия.

Трудно сосчитать всех детей, пострадавших в послевоенные годы от неумелого обращения с взрывоопасными предметами, неожиданного соприкосновения с ними во время земляных работ и т. д.

Не менее ужасными были последствия засухи. Помню, с какой радостью отправлялся я на пастбище в качестве одного из пастухов деревенских коров. Ведь мама, готовя мне «тормозок», всегда клала в него кусочек свиного сала. Был он маленьким, тоненьким, как пальчик на руке. Находившись, я слегка поджаривал его на костре, затем смазывал хлеб такими ароматными каплями, появляющимися на скварочке. Ел я его медленно, чтобы растянуть удовольствие.

А сколько нищих было в Климовичах! Неподалеку от церкви, куда не раз водила нас мама на всенощную, я видел десятки, сотни людей разного возраста, просящих милостыню. Их ряды вдоль двух сторон дороги порой достигали нескольких сотен метров.

Попрошайки почти ежедневно приходили и в деревню. «Дайте хоть что-нибудь поесть!» - с такой просьбой чаще всего обращались они. И мама никогда не отказывала. Как-то я был свидетелем ее диалога с женщиной, рядом с которой стояли худющие, с пожелтевшими лицами девочка и мальчик. Пешком пришли они в соседнюю республику из Украины.

- Почему же картошку не садите? - спросила их мать, - Хороший продукт и всегда выручает.

- Садим! - ответила еще молодая женщина. - Но картопля выросла дробненька-дробненька...

Пригласив гостей в хату, мама накормила их чем только смогла и в сумку на дорожку положила несколько килограммов клубней, поистине настоящих заменителей хлеба насущного.

В поисках утоления голода и я однажды согрешил. Еще на окраине города, когда возвращался домой, забрался в небольшой частный садик через щель в заборе и насобирал целые карманы сладких слив. Ел их в пути до самого дома. А под утро разболелся живот. Раз семь бегал в туалет. «Наверное, Бог наказал меня за мой проступок», - размышлял я, - Кто знает?

Возможно, и правильно рассуждал я, полуголодный школьник из деревни Реут, перенесший, как и многие тысячи моих сверстников, все тяготы военных и послевоенных лет.