УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ

Отполыхало лето 1944-го. Оно было очень напряженным для жителей Реута. Требовалось поскорее залечить раны, нанесенные деревне и колхозу оккупантами. А потому, работали в поле, на приусадебных участках не только взрослые, но и дети. Скажем, на счету моего брата Миши, которому не стукнуло и десяти лет, числилось более полусотни трудодней. Это неплохой довесок в копилку годовых доходов нашей семьи. Правда, заранее никто не мог знать, что получит человек за эти трудодни. Но на хлебушко кое-что достанется непременно. А хлеб - всему голова.

К осени другая, не менее важная задача встала перед семьями: как и где, обучать грамоте детей? Школа ведь уже три года закрыта. Кое-где в Белоруссии фашисты и их прихвостни пробовали сделать хотя бы видимость налаживания просвещения. Когда же родители набранных школьников познакомились с программой обучения, были удивлены и обескуражены. В ее основе по гуманитарным дисциплинам предусматривалось объемное изучение биографии Адольфа Гитлера и его ближайших соратников. Разумеется, большинство детей прекратили посещать такие занятия.

Долгое время в деревне не могли найти учителя. Поименно перебрали всех и наконец-то остановились на 20-летней Аннушке, хотя она имела за плечами не вуз, не десятилетку, а только четыре класса начальной школы. Как говорится, на безрыбье и рак рыба.

Помещение тоже подобрали: пустующий домик в центре деревни. Зимой отапливаться должен был дровами, которые обязались доставлять по очереди родители учащихся.

В одном помещении одновременно занимались малыши первого, второго, третьего и четвертого классов. Ребят третьего и четвертого были единицы.

Миша пошел сразу во второй. Программу первого освоил самостоятельно. Большую помощь оказал ему отец, который еще при царе сумел получить образование в церковно-приходской школе.

Я же шагнул первый раз в первый класс. Хотя все буквы знал, умел неплохо считать, что сразу же заметила Анна Ивановна и по-своему оценила это.

Букварей и тетрадей у нас сначала не было. Писать учились мелом на классной доске и маленьких досточках, которыми обеспечили детей мамы и папы.

Позднее в нашу начальную школу поступили учебники. В том числе и несколько букварей. Одна книжка приходилась на пять человек. А весной следующего года, когда растаял снег на полях, ринулись мы туда в поисках остатков бумажных мешков из-под удобрения. И нашли. Принесли домой помятые, в песку, неровные лоскутки, долго пролежавшие в поле. Мама собрала их в кучечки, подровняла ножницами, разгладила чугунным утюгом и сшила. Такой вот и была первая ученическая тетрадь. На ее страничках и появились мои начальные «автографы».

Позднее отец привез из города, маленькую стопочку настоящих тетрадей в линейку и клеточку. Сколько было радости! Когда я начинал писать на первом листочке, рука дрожала. Очень боялся испортить такую чистую, белехонькую страничку корявой буквой. А потому проявлял максимальное старание.

Отец контролировал выполнение моего домашнего задания. Владея каллиграфическим почерком, он требовал и от меня писать также красиво. Если что-то не получалось, папа крепко сердился, а иногда хватался за ремень. Но не пускал его в ход, а терпеливо вновь и вновь показывал лично, как надо писать ту или иную букву.

В учебе мне повезло. Ведь шел я в ней следом за старшим братом. Многие стихотворения, например, запомнил я в одно время с Мишей, который при изучении читал их несколько раз вслух. А потому во втором и остальных классах начальной школы был я у Анны Ивановны в числе передовиков. Даст она задание выучить наизусть одно стихотворение. А я на уроке озвучу не только его, но и еще пару, до которых очередь не дошла.

- Молодец, Кудрявцев! - хвалила меня учительница. - Ставлю тебе пятерку с плюсом.

Вот с арифметикой дело шло не совсем гладко. Не любил я цифры. Особенно манипулировать ими при решении задач. Скорее всего, эта нелюбовь перешла ко мне от Анны Ивановны. Помню, с каким трудом осиливала она задачки для четвертого класса. А с некоторыми справиться и вовсе не могла. И она давала задание на дом, а потом, проверяя тетрадки, находила в них правильные ответы. Таким путем выручали ее более образованные родители школьников, помогавшие своим детям и внукам.

И все-таки первую учительницу любил я крепко. А когда она выходила замуж за Андрея-танкиста, не раз горевшего в танке, я очень завидовал фронтовику и даже, представьте себе, плакал от ревности: боялся, что теперь всю свою любовь Анна Ивановна будет отдавать мужу-герою, а не нам, школьникам.

Как бы там ни было, но все трудности занятий в начальной школе мы преодолели, закончили ее успешно. А начиная с пятого класса продолжали учебу в 1-ой Белорусской средней школе. Но это уже другие, хотя и не менее яркие воспоминания.