КАПИТАН ПОДГОРБУНСКИЙ И ДРУГИЕ

Утром обоз реутчан двинулся из лесу домой. Сидя в повозке, мы не скрывали своей радости. Рядом с нами лежал повзрослевший поросенок. У Миши на коленях сидела золотисто-коричневая хохлатка. Она часто вздрагивала и голостно отзывалась на каждый стук колес.
Подъезжая к лугу, мы увидели дым, который несли ветра на родную деревню из районного центра. Догорали склады и другие служебные помещения. Их подожгли удирающие на запад немцы.
А вот Реут наш уцелел. Взяв на вооружение тактику выжженной земли, фашисты не успели осуществить свой варварский план. Помешали бойцы и командиры Красной Армии.
Несколько недель двигались по большаку и другим дорогам на запад Советские войска. Покинув родные дома, с любопытством смотрели мы на боевую технику, которая катилась вперед и вперед, поближе к передовой.
Особенно обрадовались, когда одна из небольших частей остановилась в Реуте. Именно тогда впервые в жизни увидел я настоящие орудия разного калибра, а также минометы. Для временного хранения их разместили в пустующих колхозных сараях. Там же сосредоточивали свои запасы продуктов и одежды тыловики.
Солдаты разрешали нам не только смотреть на свое вооружение, но и прикоснуться к холодному металлу, и даже отвечали на некоторые вопросы детворы.
Квартировал личный состав в хатах. В нашем красивом деревянном доме, который выделялся на фоне других своей новизной (построен перед самой войной), поселились два офицера. Это были капитан Подгорбунский и старший лейтенант Мануйлов. Молодые, лет по 30 – 35, они на всю жизнь запомнились мне. Не только своим внешним видом, военной выправкой, скорее подчеркнутой любовью к нам, детям, простотой в обращении и необыкновенной щедростью.
Виделись мы с ними чаще утром или вечером. Ведь они находились с личным составом своих подразделений: проводили занятия, проверяли технику, готовились к предстоящим боям.
Два раза в день к нам заходил армейский повар с бидоном за плечами. «Мисочку!» - просил он маму. И тут же наливал полную посудину солдатских щей или же накладывал в нее густую кашу.
На окнах нашей самой большой комнаты стояли стеклянные баночки со сливочным маслом и сахаром. Это так называемые офицерские пайки. Ни разу не видел, чтобы квартиранты пользовались ими. А вот нас, детей, угощали довольно часто. Капитан Подгорбунский намазывал на скибочку хлеба толстый слой масла, а сверку посыпал сахаром. Ели мы такие бутерброды с аппетитом, и нам казалось, что ничего на свете нет вкуснее.
С интересом рассматривал я военную форму одежды наших жильцов. Нравилась она мне. Особенно гимнастерки, погоны на них со звездочками, кожаные ремни, хромовые сапоги. И, естественно, кобура с пистолетом.
Однажды я попросил дяденьку показать мне личное оружие. Подгорбунский (имя и отчество офицера, к сожалению, не помню) тут же достал пистолет, вытащил из него магазинчик с патронами.
- Держи! - сказал он и передал оружие мне. А пистолет оказался тяжеленьким. Я долго пытался нажать на курок. Однако ничего из этого не вышло: силенки в пальце было маловато. Видя это, офицер забрал пистолет и пригласил:
- Пошли! Сейчас узнаешь, как он бьет!
Метрах в пятидесяти от дома остановились. Подгорбунский повесил на сучок ольхи консервную банку, прицелился и выстрелил. Банка покачнулась, и мы, подбежав, увидели в ней дырочку.
- А теперь ты! - предложил мой наставник и начал рассказывать, как правильно целиться. Его урок я уяснил. Но вот с нажатием на курок опять ничего не вышло. Тогда капитан обхватил мою ручку с пистолетом своей ручищей и указательным пальцем нажал на мой. Прозвучал выстрел - и банка упала.
-  Ай да молодец! - похвалил меня капитан. - Быть тебе военным!
Пройдут годы - и я пойму, что слова последние оказались пророческими.
А вот старший лейтенант Мануйлов был не очень общительным. Что-то беспокоило его. Целую последнюю неделю не вставал с кровати и сильно кашлял. Мама отпаивала его горячим чаем, настоянным на лечебных травах. Ежедневно офицера навещал военный врач, приносил ему лекарства. Мануйлов матерился, выбрасывая таблетки.
Однажды, когда уже собирались увозить больного в полевой госпиталь, он позвал маму.
-  Спасибо вам, хозяюшка, за жилье! - сказал офицер. А потом вытащил из кармана пачку денег и, вручая их маме, добавил:  - Для них. Берегите ребятишек!.. А мне эти бумажки, наверное, уже не пригодятся. Нет у меня никого.
Мануйлова увезли. Вечером, когда мать убирала комнату, мы увидели на полу у стенки вместе со слюной сгустки крови. И мы поняли, почему у него был такой надрывной мокрый кашель.
- Крепко приболел старлей,  - объяснил Подгорбунский.  – Третий год войны - и трижды ранен.Осколок задел легкие.
Печально нам было слышать от капитана такие подробности о своем однополчанине. Мысленно мы пожелали старшему лейтенанту Мануйлову скорейшего выздоровления.
Период пребывания в деревне воинской части был интересен и другими эпизодами. Однажды приходит к нам Петька и сует мне половинку сухаря из белого хлеба.
- Настоящий... Солдатский! - молвил он. - Машину бойцы разгружали и всем хлопцам по горсти дали. А один дяденька с усами подмигнул и сообщил, что в кузове машины еще остались. Мы поняли его. Когда солдаты разошлись, залезли наверх и набили сухарями целые карманы.
С того дня мы нередко «проверяли» кузова разгруженных военных автомобилей. Надеялись найти что-нибудь съестное. Иногда нам везло. Сухари и черные, и белые, видимо, выпадали через отверстия в мешках. Но нам почему-то казалось, что оставляли их для нас такие добрые дяденьки с усами, которые размовляли на такой знакомой, похожей на нашу белорусскую, украинской мове.
Хорошо помню, как перед прощанием, когда воинская часть покидала Реут, капитан Подгорбунский устроил в нашем доме короткий праздничный обед. А потом построил нас троих: Мишу, меня и Ваню в колонну по одному. Всем вручил оружие. Мише дал автомат, мне - карабин, а Ванюше прикрепил к штанишкам кобуру с пистолетом, а за спину повесил гитару.
- Смотрите, мать, какая гвардия! - торжественно произнес он. - С ними любого врага победим... А теперь слушайте мою команду: «Шагом-марш!»
И мы сделали несколько шагов. В тот момент каждый был переполнен радостью. Ведь мы на какое-то мгновение почувствовали себя взрослыми защитниками Родины. Настоящими.