Первый снег всегда радует деревенских жителей.
Может, потому, что уставшая за лето и хлопотливую осень земля покрывается чистым, будто накрахмаленным покрывалом и засыпает себе до наступления весенних дней. Под влиянием окружающей белизны и души людские светлеют. Начинается пора блинов, вечеринок и свадеб в натопленных квартирах. Человек в такую пору после тяжелых дней труда любит хорошо отдохнуть.
Накинув старенькое пальтишко, перешедшее мне от Миши, утром я вышел на крыльцо. Здоровый морозный воздух дохнул в лицо - и стало так приятно, так хорошо на сердце, что я пожалел, что не проснулся раньше. Неподалеку ребята из ближайших домов уже лепили первые снежки, которыми обстреливали заборы и деревья. Одетые в полушубки и укутанные теплыми платками, женщины шли к колодцам по воду. А вокруг стояла тишина. Не верилось, что где-то идут ожесточенные бои, насмерть дерутся с фашистами отцы и старшие братья. Ведь немцы уже несколько недель не появляются в Реуте.
Очарованный тишиной утра, я стоял на крыльце, усыпанном снежной мукой и любовался художествами зимы. И даже не услышал, как сзади подкрался Миша и слегка толкнул меня в спину.
- Ну, чего заснул? Побежали! - выпалил он и первым проложил кривую тропинку от крыльца до дороги. Мне стало жалко сверкающей белизной снежной скатерти, на которой появились первые вмятины, сделанные башмачками брата. Но и я побежал вслед за ним. Однако, не успев сделать и десяти шагов, поскользнулся и упал. На теплых ладошках появились капельки от растаявшего снега.
- Вставай, тяпа-ляпа! - заулыбался Миша и запустил в мою сторону комочек снега.
Где-то за деревней послышался стук топора и чуть доносившийся звук режущей пилы. «Что это может быть в такую рань?», - размышлял я. Мне было невдомек, что в каких-то 600 - 700-х метрах от деревни фашистские прихвостни выгнали почти всех взрослых вырубать лес. И вместе со всеми по приказу старосты Ермилы там находится и наша мама. Она встала до восхода солнца и вместе со всеми вышла на подневольную работу.
Я задумался над тем, почему она так поступила. Ведь могла же встретиться со старостой, поговорить с ним и остаться дома вместе с тремя детьми, младшему из которых еще не исполнилось и года. Однако Ермила никогда не согласился бы с просьбой мамы.
Уставшая, вечерами мать возвращалась домой. И сразу же - к нам, детям. Спрашивала здоровы ли, накормлены или нет? Миша, остававшийся за хозяина, четко обо всем докладывал. И лицо мамы преображалось.
- Вы у меня, молодцы! – хвалила она, узнав, что и поросеночек сыт, и все куры на насесте, и вода есть в доме. - Одно плохо…
Последнее слово насторожило.
- Что плохо? - читала мама этот вопрос на наших лицах.
- Километра на полтора вдоль поля больше нет деревьев. Все повырубали по приказу коменданта до прута. Уже начали вывозить сосну на станцию, чтобы потом переправить в их бандитскую Германию.
Грустно нам было слышать такую новость. Особенно обидно, что как раз там, у поля, находились наши любимые места, где ежегодно собирали мы грибы и ягоды. Сколько радости приносили нам всегда лесные трофеи. Одно утешало: лес вокруг деревни очень большой и весь вырубить его практически невозможно: Есть такие глухие места в оврагах и болотах, куда никакой транспорт не проедет.
Пройдут годы, многие десятилетия, но любовь к живой природе, подаренной нам самим Всевышним, останется в наших сердцах навсегда. Вот почему так больно восприняли мы тогда, что коварные пришельцы пришли не только убивать наших защитников Родины, но и все, что нас окружает. А потому сердца наливались гневом и ненавистью к врагу.