ПОБЕГ

Фашисты временно покинули нашу деревню. Они бешено рвались дальше, на восток, оставив в населенных пунктах своих прислужников - полицаев. В Реуте их возглавил рыжебородый толстяк Ермила. Как гром в ясный день, объявился он, выйдя из тюрьмы, где несколько лет просидел за воровство. Теперь он лихо разъезжал на двухпарой упряжке, которой редко пользовался даже наш колхозный бригадир.
Люди знали, чем занимается предатель. За короткий срок он успел свезти в свое логово немало оставшегося колхозного добра. В его роскошном сарае, где раньше содержались годовалые телята животноводческой фермы, стояло уже несколько коров. «Наша взяла! - зубоскалил полицай. - Теперича мы заживем!»
Чтобы новые хозяева по-достоинству оценили его, Ермила, вооруженный карабином, день и ночь рыскал по деревне, обыскивая колхозные постройки и дома. Порой ему удавалось застать врасплох раненого советского бойца, отставшего от своей части, и отвезти его в районный центр в комендатуру. И всякий раз не забывал прихватить с собой бачок меду или бидон самогону, отнятые у сельчан.
Однажды бричка Ермилы остановилась и у нашего дома. Отвернув уголок подушки, которой мама закрыла случайно выдавленное и разбитое стекло, Миша и я выглянули наружу. Присмотревшись, быстро определили, что в повозке, за спиной полицая кто-то лежит живой.
- Вылазь, скотина! - гаркнул развернувшийся полицай. Однако тот, кто лежал, даже не шевельнулся. Миша потянул на себя всю подушку, и мы отчетливо увидели человека в гимнастерке.
- Марш от окна! - тихо скомандовала мама, подойдя к нам, а сама заняла наше место. Недовольные, мы послушались «Мама продолжала смотреть на улицу. Нам тоже не терпелось. Находчивый Миша уже пристроился к соседнему окну. Его примеру последовал и я.
- Опять нашего! - промолвила мама. - Вот сволочь… Что это он собирается делать?
Через мутные стекла мы увидели, как полицай, круто повернувшись, снял с плеча карабин и щелкнул затвором.
- Вылазь, вояка! Не то пулю в лоб всажу! - пробасил Ермила.
Красноармеец сел. Руки у него были заломлены назад. Один глаз затек кровью. Рукав гимнастерки разорван до локтя. Спокойно смотрел он на черный глазок ствола карабина и молчал. По всему было видно, что он не думает подчиняться полицаю. Но тут Ермила ударил красноармейца прикладом по шее. Красноармеец свалился на бок, простонал. Миша чуть не вскрикнул от испуга. А я присел на корточки.
Когда мы вновь прильнули к стеклу, красноармеец был уже на земле. Толкая его карабином в спину, полицай показал на дверь нашего дома. Прихрамывая, пленный медленно поднимался по деревянным ступенькам.
Дверь была не заперта. Оба вошли в сенцы. Лязгнула тяжелая задвижка. Что-то пробурчав пленному, полицаи, как медведь, ввалился в дом.
- Замучил красный, - выдавил Ермила. - Ух я ему...
Мама испуганно глядела на полицая, прижавшись к холодной печке. Незваный гость, оставляя на полу жирные пятна глины, подошел к шкафчику, достал кринку с молоком, сел за стол и начал пить.
- Как тебе не стыдно лазить по чужим куткам! - осмелилась мама.
Ермила, вытирая жирные губы толстой ладонью, поднял звериные глаза.
- Цыц, птаха! - процедил он - Усе тут мое, Наталия! Усе!.. Твой не звернецца больш?
Я подошел к маме и крепко прижался к ней.
Как-то не заметили мы когда в другую комнату нашей пятистенки вышел Миша. А он, пока мы рассматривали полицая, уже вылез через окно в огород. «Спасти дяденьку красноармейца, спасти!» - дрожа всем телом, думал Миша, ныряя под кустарниками паречки.
Идея к нему пришла быстро. По лестнице, как кошка, взобрался он на крышу сарайчика, который примыкал к дому. А через несколько секунд был у фронтонной двери, ведущей на чердак. К счастью, она была не на замке. Миша обрадовался. Тихонько отодвинув дверь, он юркнул в темноту. Неподалеку он увидел два горящих угольями глаза.
- Мурочка, мурочка, - прошептал он. - Тише, тише...
Кошка, увидев своего любимца, подбежала к нему, коснулась его босых ног пушистым хвостом и выскочила на крышу сарая. «Молодец!» - подумал Миша, на цыпочках пробираясь дальше.
- Немцы, кажуть, скора Москву заберуць, - сквозь потолок донесся голос Ермилы. - Повсюду будзе новы парадак. И тут трэба яго хутчей навадзить... Пойдзешь, Наталка, жита жать. Нямецкай армии патрэбен хлеб.
- У мяне, Ермила, маленькия дети, - прислушался Миша к голосу мамы. – Куды мне?
- Пойдзешь, кали не хочыш з галадухи падохнуть са сваими щенятами.
Миша спешил. Он понимал, что полицай долго не задержится. Вот-вот послышатся его шаги.
Он спустился осторожно на деревянную полочку, где лежали хозяйственные вещи, отодвинул с краешка ящичек с гвоздями, чтобы, не дай Бог, не упал, и глянул вниз. В темноте, благодаря едва пробивающемуся лучику света откуда-то сверху, он увидел бойца и обрадовался. Вмиг, скользя ногами по стене, он спустился и повис на доске. Слава Богу, полочка выдержала и ничто не упало. Иначе бы услышал полицай.
"Я здесь, становись на спину!» - вдруг услышал Миша тихий голос пленника. И тут же под ногами почувствовал его упругое тело.
И вот он, деревянный пол. От страха, не покидавшего все это время, дрожал будто после затяжного купания в Лобжанке. «Хоть бы полицай не слышал!» - переживал Миша. До его ушей доносился голос мамы, разговаривающей с полицаем. Он становился все громче и громче. «Наверное, мама догадывается, - размышлял несколько секунд малыш. А потому и старается хоть на несколько минут задержать полицая».
- Я вам развяжу руки, - тихо сказал Миша. Однако твердая проволока, впившаяся в кисти, не поддавалась.
В доме послышались шаги. От злости на свое бессилие Миша едва не заплакал. Это, видимо, почувствовал и красноармеец.
- Сынок, давай лучше затворку... Я ее зубами пробовал, не смог.
Вместе осторожно подошли к двери. Миша поднял ручонки, нащупал поржавевший засов. Нажал - не трогается.
- Дяденька, нажмите на дверь!
Теперь задвижка повиновалась. В сенцы ударил свет. Глазам от него стало больно.
- Ну, герой, беги! - сказал красноармеец, ласково взглянув на мальчишку. - Пацан ты настоящий!
- А вы в лес! - соскочив с крылечка, показал рукой Миша. - Там дом лесника…
Еще раз взглянув на удаляющегося красноармейца, Миша скрылся в картофлянике...
- А на работу, Наталия, все-равно пойдзешь, - угрожающее сказал Ермила, вытирая руки куском белой простыни. - Приказ напишам.
Перекинув через плечо карабин, полицай вышел. Прижавшись к земле, Миша слышал, как он сильно ляпнул дверью. И тут прозвучал выстрел. Но красноармеец уже был у самого леса.
Полицай зло сплюнул, выругался и возвратился к упряжке. Лишь когда он отъехал, Миша вошел в дом.
Побледневшая мама смотрела на старшего сына. И молчала. Ей было все ясно.